Об окончании войны мы узнали ночью с 8 на 9 мая 1945 года. Проснулись от шума во дворе: песни, смех, радостные возгласы. Узнав причину веселья, мы, обнявшись втроем, горько плакали от того, что эту радость победы и окончания страшной войны не могли разделить со своим горячо любимым отцом.

Но это были и слезы счастья, радости от того, что этот кошмар, этот ужас войны, принесший столько горя и страданий нашему народу, закончился и, дай Бог, чтобы НИКОГДА впредь не повторился. Чтобы детям нашей страны, да и всей планеты не пришлось видеть и пережить то, что пришлось пережить нам, детям войны 1941-45 г.г., да и последующих лет восстановления нашей разрушенной страны. Чтобы дети не знали, что такое голод, от которого мы и наши мамы пухли. Что такое «карточки», по которым на ребенка в день положено было 300 грамм ржаного хлеба и 200 грамм на месяц сладостей.

А во время оккупации в нашем дворе в «милицейском» доме расположилась воинская часть с кухней на первом этаже. Немцы выбрасывали на помойку (в яму) внутренности рыбы, мороженую картошку, очистки картофельные, а мы, дети, подбирали, варили и ели. Немцы, подбоченясь, хохотали, называя нас русскими свиньями – «русиш швайне», так звучало это по-немецки.

Однажды немец завел завел нас с сестрой в подъезд, дал нам по бутерброду с сыром и колбасой и сказал: «Гитлер капут!». Потом на ломаном русском языке добавил, что дома у него осталась «фрау, унд цвай киндер», и что многие немцы войны не хотят и не хотят убивать, а их заставляют это делать. И добавил опять: «Гитлер капут!». Это был 1942 год.

Последующие годы - это залечивание физических и психических ран, полученных от бомбежек, стрессов, голода, холода, контузий…

Вспомнился мне еще один эпизод. У нас с сестрой была кукла. Раньше, до войны, куклы были с головкой из папье-маше, а туловище, руки и ноги - матерчатые, плотно набитые опилками. Кукла была старенькой, потрепанной. Нам обоим хотелось играть с ней и мы стали отнимать её друг у друга, и оторвали ногу. И вдруг, из туловища, из того места, откуда была оторвана нога, посыпались… нет, не опилки, а отруби! Мы побежали домой, с радостью сообщили маме, что обнаружили вследствие потасовки. Мама сейчас же распорола всё, в чем находились отруби, сварила их и мы с удовольствием съели эту, так называемую кашу.

Из листьев лебеды варили «борщ». Подбирали огрызки яблок. Оглянешься – никто не видит ли, поднимешь, засунешь в рот этот огрызок и проглотишь вместе с перепонками, хвостиком и семечками. Лазили по деревьям, рвали и ели акацию, собирали на земле своего двора и ели калачики, обрывали с кустов листья и их ели.

Однажды, уходя утром на работу, мама, дав мне мою и сестрину карточку, сказала, чтобы я «отоварила» их, т.е. получила паёк сахара по 200 грамм на один талон. Выстояла я двухчасовую очередь (а магазин находился на углу Буденновского проспекта и Пушкинской улицы. Трамваи не ходили – рельсы разобраны, провода оборваны, а об автобусах и троллейбусах мы даже представления не имели. Итак, выстояв очередь, я получила на две карточки, т.е. на два талона наших с сестрой карточек 400 грамм конфет «Рион». Идти пешком до Ростов Горы (теперешней Комсомольской площади) было далеко, да и я не очень торопилась – уж больно вкусными были эти кругленькие, коричневые, обсыпанные какао с молочной начинкой внутри, конфетки… Когда я подошла к концу своего дома, который назывался тогда «дом Смычка», то обнаружила в кульке всего 4-5 конфеток. В страхе взбежала по лестнице на четвертый этаж, к себе домой, спрятала почти пустой бумажный кулек – так я растерялась и испугалась содеянного мною – и стала ждать маму с работы. Последствия этого события я еще долго носила на своем теле ниже пояса.

Годы шли, мы - дети - росли, одеваться было не во что. «Всё для фронта, всё для победы!» Три зимы я ходила в пальто без воротника и подкладки, сшитое мамой из немецкой шинели, а на ногах – старые резиновые ботики взрослой женщины, которые зимой примерзали к ногам, когда я стояла в очередях за продуктами. Чулок не было, ноги оборачивали тряпочками, рукавичек тоже не было.

Очень, очень хотим мы, теперь уже пожилые люди, забыть ужас тех далеких детских лет, но… наверно, до конца своих дней не удастся нам этого сделать.

Берегите, цените, что у вас есть - МИР! Благодарите Бога за достойное, спокойное, обеспеченное детство, юность и чаще повторяйте: «Слава Богу за всё!»

г.Ростов-на-Дону, 2007 год

P.S. В нашем доме были расстреляны 10 человек за одного кем-то убитого немца. Нас, всех жильцов дома выгнали из своих квартир – искали партизан, подпольщиков. Мы поселились в доме «С» по Буденновскому, через железнодорожную линию. (Теперь вместо неё - улица Мечникова.) В одном из подъездов этого дома, в подвальном помещении «открыли» при немцах школу - класс для детей в возрасте от 7 до 14-15 лет. Уроки в этом классе преподавал Кимарский (имени и отчества его не помню). До войны он был директором школы. В течение 1,5 - 2 месяцев ходили мы на занятия. А потом учитель наш однажды не пришел - его арестовали за то, что он был евреем и коммунистом. Предполагали, что его кто-то выдал. Через некоторое время мы узнали, что его расстреляли в парке, недалеко от тюрьмы, где он находился. Расстреляли вместе с другими - коммунистами, комсомольцами, евреями.

Воспоминания о войне (Ч1)

Воспоминания о войне (Ч2)

Воспоминания о войне (Ч3-4)

Воспоминания о войне (Ч5-6)