Размер шрифта Цветовая схема Изображения

СПАСИБО ДЕДУ ЗА ПОБЕДУ!

Помним Чтим Гордимся

С детства познала цену куска хлеба

Сельма Адамовна Петри

По линии мамы, моя бабушка, потомственная немка Петри Сельма Адамовна, вместе с семьей своих родителей, стала непосредственным участником варварских сталинских репрессий в отношении целого российского народа - поволжских немцев.

Родилась она в 1938 году, в селе Ней - Бауэр (Neu – Bauer, Wolga), иначе, Солянка (с 1915 г.), которое располагалось на берегу одноименной степной речки и входило в состав Нижнее - Ерусланской волости, недалеко от г. Энгельс (Покровск).

С нападением фашистской Германии на СССР, летом 1941 года, резко ухудшилось внешнеполитическое положение большевистского режима. И не только оно.

Потерпев сокрушительное поражение в приграничном сражении, была фактически разгромлена кадровая Красная Армия, на комплектование которой ушли ресурсы двух предвоенных Пятилеток. Отступив вглубь страны, остатки РККА отдали в руки врагу стратегические запасы и основные промышленные ресурсы государства, сосредоточенные на Украине, в Белоруссии, в Прибалтике. Количество советских солдат, офицеров и генералов, оказавшихся в плену германской армии, в первые месяцы войны, объяснить нелепой случайностью было невозможно. Все эти факты заставили большевистских лидеров, однажды совершивших в России кровавый переворот, террором покоривших огромную многонациональную страну, в которой они тоже являлись, своего рода, оккупантами, тревожно обернуться назад и другими глазами взглянуть на собственное население, оценив его мотивацию и способность к лояльности, а значит, к сопротивлению. И первым субъектом такого пристального беспокойного внимания стали российские немцы.

Принимая в кулуарах тайные модели и способы возможных репрессивных действий в отношении традиционно, по европейски, нейтрального к властям немецкого населения СССР, сталинская клика руководствовалась, в первую очередь, соображениями, как личной безопасности, так и призраком параноидальной угрозы своему варварскому режиму. Страхом, растерянностью и попыткой найти очередного виновника в провале своей политики, вполне можно объяснить ту поспешность и тотальность, которыми сопровождались «спецмероприятия».

Уже в августе 1941 года, в духе уголовно-бандитских методов, тайно, согласно секретным Постановлениям Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 12 и 26 августа, началась подготовка к депортации сотен тысяч невинных граждан Советской страны. Формальную часть преступного заговора подытожил Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28.08.1941 № 21/160 « О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». Для расселения выделены изобилующие пахотной землей районы Новосибирской и Омской областей, Алтайского края, Казахстана и другие соседние местности. В связи с этим, Государственному Комитету Обороны, предписано срочно «произвести переселение всех немцев Поволжья, и наделить переселенцев – немцев Поволжья землей и угодьями в новых районах».

Из АССР немцев Поволжья переселение началось 3 и закончилось 20 сентября 1941 года. В целом по стране, за этот период было депортировано 749 613 человек, из планируемых 872 578. Семью моей бабушки Сельмы постигла общая участь. Описывать ужасы переезда в закрытых «теплушках» без удобств, когда не делалось никаких послаблений ни детям, ни старикам, ни больным, нет необходимости - это уже сделали свидетели и участники депортации. Через две недели семья Петри прибыла в Омск, откуда их направили дальше, на север области, в село Чернозерье, а позже - в село Кирсановку, что в Большереченском районе этого медвежьего угла Сибири. Районная и сельская администрации, не готовые к наплыву такой массы людей, были не в силах исполнить Решение СНК СССР от 30 августа 1941 года о возмещении зерна и других видов продуктов и имущества, взамен оставленных на родине.

Отсутствие фондов, неразбериха первых военных месяцев, мобилизация, практически свели на нет все обещания государства, которые, спустя два года и вовсе отменили в официальном порядке, «за давностью сроков переселения». Таким образом, в первую военную зиму, семья бабушки, как сотни тысяч их земляков, вошли без постоянной работы, жилья и средств к существованию. А зима в тех местах начинается уже в сентябре.

Вскоре грянула и новая беда. Потеряв в европейской части страны практически всю ресурсную и промышленную базы, руководство СССР, в спешном порядке создавало новые мощности на Урале и в Сибири. Однако, убыль населения, особенно мужского, делало эти планы объектом отдаленной перспективы. В очередной раз, поиски выхода из создавшейся критической ситуации привели к немецким переселенцам, не смотря на их «шпионско-диверсионный» статус. Слово «товарищам на службе у народа»: постановление ГКО от 10.01.1942 № 1223сс «О порядке использования (!) немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет». Согласно этому решению объявлялась мобилизация, то есть, обязательный призыв через сеть военных комиссариатов, мужчин немецкой национальности указанного возраста, годных к физическому труду для работы в составе рабочих колонн на объектах, входящих в систему НКВД СССР. На весь период войны. Квота первой волны призыва, охватывавшая только немцев-переселенцев, определялась в 80 000 человек. Срок мобилизации – 1 месяц. Мужчины были обязаны по повесткам РВК явиться на призывные пункты в зимней одежде, с запасом белья и десятидневным продпайком. Эти требования к призывникам, оставившим всё свое имущество и продукты питания на родине, не получивших, практически ничего в черте расселения, и вынужденным всю осень обменивать нехитрые остатки вещей на продукты для своих семей, были невыполнимы. Однако власть позаботилась и об этом: согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 года «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий», неявка к месту работы приравнивалась к дезертирству на поле боя. Каралась, понятно, соответственно. Таким образом, с момента призыва, условия работы в Трудармии представляли собой сочетание элементов военной службы, производственной деятельности и ГУЛАГовского режима.

В первую волну мобилизованных немцев попал папа моей бабушки, мой прадед Адам Петри. Он был направлен на лесозаготовки в районах Урала, Коми АССР, Красноярского края. Как это обычно бывает, местные власти не слишком готовились к приему дешевой рабочей силы. Трудармейцы работали на 40-50 градусном морозе, жили в палатках, обвалованных снегом и хвойными ветками, спали скученно, не раздеваясь, так как температура внутри палаток редко поднималась выше + 10. Рабочие Трудармии недополучали и положенную нищенскую норму заключенных ГУЛАГА, а, учитывая отдаленность лесосек и отсутствие к ним удобных дорог, вообще неделями сидели на болтушке из муки с водой. Рацион в такие дни состоял из одних пресных лепешек, выпеченных на стенке печки-буржуйки, после того, как на неё плеснули жидким разведенным тестом.

Те редкие письма, которые удавалось отослать моему прадеду Адаму семье в Сибирь, были весточками подлинного счастья. Прадед заклеивал письма жидким тестом и после их прочтения матерью, голодные дети, в т.ч. и моя бабушка Сельма, по очереди обгрызали кусочки засохшего хлеба с серых конвертов.

Окончание войны не принесло изменений в правовом статусе трудармейцев и спецпоселенцев. Травля властью целого народа по национальному признаку бросило свои ядовитые зерна и в среде представителей других национальностей, особенно там, где совсем недавно прошла кровавая война. Клеймо «фриц недобитый» стало своего рода жупелом в устах людей, чьи надежды на счастливое будущее «после войны» так и не оправдались, и им надо было найти новых виновных в своих проблемах. Естественно, властям это было тоже выгодно. Поэтому, в немецких семьях, пытавшихся выехать на «Большую Землю» и приспособиться к жизни в новой среде, происходило размывание национальной идентичности, забвение языка и традиций, разрушение родственных связей. Бывшие спецпоселенцы стремились изменить фамилии, имена, а так же переехать в русские и украинские села и города, где их никто не помнил и не знал.

Мой прадед Адам вернулся к жене и детям, в сибирскую Кирсановку, осенью 1946 года, пробыв в Трудармии почти пять лет. Было ему тогда 33 года.

В 1956 году, спецпоселенцам Петри, вернули паспорта и выдали трудовые книжки. Правда, так и не сообщив, каков стал их статус. В мае этого же года, всей семьей, они впервые за 15 лет выехали за пределы зоны расселения. В Москве им было официально разрешено постоянное проживание в селе Салтово, Сталинградской области, недалеко от родового Ней-Бауэра, переименованного теперь в Солянку и разделившего участь всех невозродившихся поселений. Бабушка Сельма выла замуж в конце 50-х за своего односельчанина, Ивана Васильевича Штоду, сына погибшего фронтовика. В 1958 году у них родилась дочь Галина; в 1961 сын Александр; а в 1966 - ещё одна дочь - Ольга, моя мама.

Иван Васильевич, как и многие его сверстники, с детства познал цену куска хлеба.

Сельма унаследовала от своей мамы, Амалии Петри, в девичестве Райн, природную смекалку, домовитость, работоспособность и редкую, в наше время, добросовестность в любом порученном деле. В жизни всегда имела и имеет своё мнение по житейским вопросам, в суждениях прямолинейна и нелицеприятна. Эти её качества не раз ставили в щекотливое положение руководителей местного хозяйства, членом правления которого долгие годы выбиралась и Серафима (Сельма) Адамовна Штода.

В марте 1965 года Серафиму Штода избирают депутатом Старополтавского райсовета, а в 1970-м, за доблестный труд в год ленинского Юбилея, она получила и свою первую награду - медаль с профилем вечно живого Ильича. При этом Серафима ни на день не прекращала свою работу на колхозной молочной ферме и отнюдь не стремилась к должностям, даже в формате бригады. О ней и о её напарницах регулярно появлялись корреспонденции в районной и в областных газетах. Следующая награда не заставила себя ждать. В апреле 1971 года Серафиме Адамовне вручают орден Трудового Красного Знамени № 564196.

Не знаю, как у остальных, но, у меня лично, знакомой с процедурой присвоения в те годы государственных званий и наград, этот факт не укладывается в представления о работе такого «компетентного» органа, как мандатная комиссия. Вручить один из высших орденов СССР, пораженной в правах немецкой спецпоселенке (реабилитирована Сельма Адамовна Петри была только 7 июня 1995 года) - это явная «недоработка» властей. И несомненная заслуга прошедшей через ад репрессий простой советской немки. Тем не менее, этим, процесс признания трудовых достижений салтовской доярки Серафимы Штода, из колхоза «Россия», не завершается.

В сентябре 1973 года ей вручают высшую награду Страны Советов – орден Ленина (№ 411535), а чуть позже, избирают депутатом Волгоградского Облсовета. Осенью 2011 года, после опубликования наших материалов о бабушке Сельме в Волгоградском областном литературно-художественном журнале «Отчий Край», ей присвоили статус Почетного гражданина Старополтавского района Волгоградской области.

С уважением, Марина Медведева.




Комментарии:

Добавить комментарий:

Чтобы оставить комментарий на сайте, необходимо Войти

НОВОСТИ ПРОЕКТА

22 июня памятный день. 22 июня день памяти: в...


КОНКУРСЫ



КОММЕНТАРИИ

КАРТА ПАМЯТИ



В память о павших уже зажглись 886264 свечи(а), зажги и ты свою свечу памяти...


Официальные партнеры

Новости и события в стране