Громкие лозунги «Комсомольцы, на самолёт!», «Будь готов к защите своей Родины, крепи шефство над воздушным флотом!», «Комсомол, овладевай авиационной техникой!» привлекали тысячи советских юношей в ряды курсантов авиационных училищ, которых манила романтика бескрайнего неба. Так, в середине 1930-х годов, внимая зову сердца - «Это твое!», двадцатилетний помощник машиниста на Московской железной дороге Петр Петрович Турецкий решил поступить в Ейское высшее летное истребительное училище.

Призыв в газете «Будь готов к защите своей Родины, крепи шефство над воздушным флотом!»

Отбор в летчики был нелегким: проверяли состояние здоровья и, главное, выдержку. Одно только кресло Барани, на котором исследовался вестибулярный аппарат, чего стоил. Петр увидел, как здоровенного парня, вставшего с этого кресла, повело в сторону, и он ударился о стеклянный медицинский шкаф, разбив головой дверцы. Герой подумал, что слишком худой и высокий, и запросто вылетит из кресла. Однако с испытанием справился хорошо.

Следом курсантов ждали проверки на сообразительность и быстроту реакции. На пятикопеечных монетах вырезались разные геометрические фигуры, а напротив устанавливался деревянный ящик с отверстиями в виде таких же фигур. Из монетного автомата через равные промежутки времени сыпались помеченные копейки. Нужно было рассортировать их по нужным отверстиям ящика. Некоторые испытуемые, не успевая сообразить, что нужно делать с этими монетами, набирали полную горсть и проваливали экзамен.

Спустя годы Петр Петрович, рассказывая о своей молодости детям и внукам, с улыбкой вспоминал, как он поступал в летное училище. Эти истории я, правнук Петра Петровича Турецкого, слушал в детстве вместо сказок на ночь, а потом представлял своего прадеда красивым, молодым, смелым летчиком и втайне мечтал о том, что когда-то и я покорю небо.

(Турецкий Петр Петрович, командир авиаотряда)

Мой прадед выдержал все испытания и был зачислен курсантом в высшее Ейское летное истребительное училище. Учеба давалась легко, несмотря на то что по некоторым предметам им читались только лекции, и даже практические занятия проводились только в аудитории.

Никаких записей в тетрадях делать не разрешалось. Необходимо все было держать в памяти. Например, изучение секретного по тем временам авиационного пулемета ШКАС (Шпитального-Комарицкого авиационного скорострельного пулемета) или авиационной пушки ШВАК (Шпитального-Владимирова авиационной крупнокалиберной пушки) происходило следующим образом: в учебную аудиторию два бойца заносили завернутый в брезент тяжелый предмет, ставили его на специальный стол, после чего удалялись из аудитории, а преподаватель разворачивал брезент и объяснял устройство авиационной пушки или пулемета. При этом все курсанты должны были держать обе руки на парте ладонями вверх, чтобы преподаватель их видел и чтобы никто из курсантов не смог бы сделать каких-либо записей или нарисовать схем. Нарушение государственной тайны каралось не только отчислением из летного училища, но и лишением свободы на срок от 5 лет.

В конце учебы как отличнику Петру Петровичу первому из сокурсников было разрешено вылететь в самостоятельный полет без инструктора. В 1938 году мой прадед с отличием окончил высшее летное училище и остался в нем в качестве летчика-инструктора.

Немало удивительных историй происходило и во время его службы. Так в 1939 году во время очередного учебного полета два самолета У-2 (на одном - инструктор, а на другом - курсант, допущенный к самостоятельным полетам) вошли в зону плотного тумана для отработки навыков слепого полета (по одним только приборам). Для того, чтобы курсанту было легче ориентироваться по земле и по приборам, летели на бреющем полете, то есть на высоте не более 20 метров.

Однако курсант испугался потерять своего ведущего из виду и приблизился к самолету инструктора Турецкого на опасно короткую дистанцию. Он подлетел настолько близко, что своим винтом отрубил хвост ведущего самолета командира. И Петр Петрович через мгновение врезался в землю. И, хотя высота была небольшой, в последнее мгновение он успел выключить зажигание в самолете, чтобы избежать возможного возгорания. Этот навык всем курсантам крепко вбили в голову еще в училище, и он спас не одного летчика во время аварийной посадки. И моему прадеду этот урок поможет еще раз, но уже на фронте во время Великой Отечественной войны.

В результате падения самолета Петр Петрович получил серьезные повреждения – было несколько переломов, оторвана верхняя губа и выбито несколько зубов. Но самая страшная травма для летчика – это повреждение зрения, правый глаз командира Турецкого был серьезно поврежден. Петр Петрович уже думал, что его больше никогда не допустят к полетам, так как одноглазых летчиков не бывает. Но его отправили в экспериментальную глазную клинику Ф.П. Филатова в Одессе, где он провел более полугода. За это время срослись кости, вставили выбитые зубы (верхнюю губу пришили сразу же после аварии) и восстановили стопроцентное зрение в правом глазу. После этого летчик продолжил работу инструктором в авиационном училище.

К началу Великой Отечественной войны Турецкий Петр Петрович уже был старшим лейтенантом и командиром авиаэскадрильи в Сталинградском военно-авиационном училище им.

Сталинградского Краснознаменного пролетариата. С первого дня войны прадед рвался на фронт, неоднократно подавал рапорты командованию, но его не отпускали из училища.

Стране требовались грамотные летчики, в 1941 году курс обучения будущих пилотов сократили до 1 года, Турецкий должен был за это время вложить максимум знаний. Передать лучшие навыки своим курсантам – таков был его офицерский долг.

Комсомолец, на самолет! (часть 2)

Турецкий Андрей (15 лет), МАОУ СОШ № 67 г. Томск, Россия.