«Вот это дочь моего командира»,

– любил говорить участник Великой Отечественной Александр Дмитриевич Дубовой, видя на телеэкране советского диктора Анну Шатилову.

Так это или иначе, родственники в то время точно не знали, однако на слово верили. Еще бы! Дедушка Саша прошел войну в составе 182-й стрелковой дивизии, а потом и легендарной 150-й полковника Василия Шатилова, воины которой 1 мая 1945 года штурмом овладели рейхстагом и водрузили на нем Знамя Победы.

Лишь спустя десятилетия мы поняли, что любимая дедушкина телеведущая – всего лишь однофамилица советского военачальника. С отчеством не сошлось: программу «Время» вела Анна Николаевна, тогда как генерал-майора звали Василием. О нем дед всегда уважительно отзывался. Говорил, что строгим был, требовательным, но справедливым. Происходил из крестьян, как, пожалуй, и многие бойцы.

Александр Дубовой тоже крестьянский сын. Родился в селе Веселое Харьковской области в 1917 году. Ровесник Октябрьской революции. Его отец Дмитрий Филиппович воевал с белогвардейцами в партизанском отряде. Погиб в 1918-м. Так что узнать друг друга им не довелось.

О детстве и юности Александр Дмитриевич вспоминать не любил. Видимо, тяжело было расти без главы семейства. Иногда упоминал про братьев и сестер, которые так и обосновались на Украине. Но со временем связь с ними прервалась: тысячи километров разделили. По призыву Харьковского райвоенкомата молодого красноармейца направили на Дальний Восток, где он прослужил до мая 1941 года. А в июне, как известно, началась Великая Отечественная война.

Когда мне было лет семь, я расспрашивала дедушку о сражениях, ранениях, немцах. Он рассказывал охотно. Особенно о Германии, куда попал, находясь в составе советских оккупационных войск. Для него было сверхзадачей дойти до логова фашизма. Очень переживал, что из-за ранения не смог завершить штурм немецкой цитадели. Возможно, попал бы в учебники истории, как полковые разведчики Михаил Егоров и Мелитон Кантария, которым удалось прикрепить флаг под номером пять к скульптуре коня германского рыцаря на крыше поверженного рейхстага, а позже перенести его на купол основного здания.

В глубинном смысле Знамя Победы водрузил каждый: и молоденький пограничник из Брестской крепости, принявший пулю на рассвете 22 июня 1941-го, и блокадный ленинградец, и эвакуированный за Урал рабочий. Все выжившие и не дожившие до мирной весны. Среди них и мой дедушка. Он любил повторять слова своего генерала:

«А до Берлина было так далеко».

В ноябре 1941 года Александр Дубовой, пройдя курсы политсостава Северо-Западного фронта, поступил в расположение 140-го стрелкового полка, 182-й стрелковой дивизии в качестве политруководителя роты. А осенью 42-го, получив звание капитана, стал ее командиром.

При поддержке 32-го танкового полка советские солдаты смогли уничтожить немецкий гарнизон сильно укрепленного пункта в деревне Пенно (недалеко от Старой Руссы), захватив значительные трофеи.

Не зная ни сна, ни отдыха, под ожесточенными обстрелами воины находили в себе силы не только сдерживать фашистские полчища, но и нередко переходить в контратаки. Они вели бои в лесисто-болотистой местности и на открытых пространствах, выбивали врага из мелких населенных пунктов, преодолевали под огнем водные преграды. Особенно тяжело было в марте 43-го: перед дивизией поставили непростую задачу - прорвать оборону противника на рубеже Парфино и освободить южную часть Старой Руссы.

За решительные действия и личную отвагу Александра Дмитриевича наградили орденом Отечественной войны I степени прямо на поле. Это первый советский знак отличия, появившийся в годы Великой Отечественной.

- Мы были в постоянной готовности, - любил рассказывать своим близким ветеран. - Наблюдали за противником днем, а с наступлением темноты на переднем крае несли усиленное дежурство. Проводили разведку боем. Так, наша стрелковая рота 140-го полка ночью огнем накрыла немецкую траншею, уничтожила более полусотни фашистов, захватила в плен несколько солдат пехотной дивизии и без потерь вернулась к своим. Гитлеровское командование организовывало ответные вылазки, искало слабые места в нашей обороне. Но не нашло. Любую попытку вражеского налета советские артиллеристы накрывали сосредоточенным огнем. Это сильно раздражало оккупантов, трепало им нервы.

В середине ноября 43-го Северо-Западный фронт был расформирован, а его полевое управление выведено в резерв Ставки ВГК. Оставшиеся войска подчинили вновь образованному 2-му Прибалтийскому фронту. Александра Дмитриевича назначили командиром роты, которая входила в состав 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии.

Наступили холода. Работники тыла выдали личному составу зимнее обмундирование, было улучшено питание. Непогода загоняла гитлеровцев в блиндажи и землянки. В частях противника падала дисциплина.

«Теперь попробуйте наши русские морозы, - ехидно высказывались в адрес врага бойцы Красной Армии. - Мы-то привычные! А вам - огорчительно».

Дедушка признавал, что всем было тяжело. Но на войне как на войне. Перед пулей все равны. Именно она, злодейка, надолго вывела из строя Александра Дмитриевича. Это случилось 17 сентября 1944 года. Тогда 150-я стрелковая дивизия находилась в Прибалтике, в районе Риги. Вела упорные бои, чтобы прорвать рубеж «Сигулда». Там находилась самая сильная группировка противника, включавшая несколько танковых дивизий. Капитана Дубового тяжело ранило и контузило в голову. Он оказался в эвакогоспитале № 190.

Эту информацию родственники узнали благодаря помощи сотрудников отдела местного военного комиссариата. Среди десятков алфавитных карточек офицерского состава в архиве нашлась и фамилия фронтовика Дубового. А еще – черно-белая фотография, сделанная в последние годы войны, – на его груди были орден Красной Звезды и медаль «За победу над Германией». Это тоже часть истории, способная многое рассказать о Великой Отечественной.

…Листаю потертый от времени альбом Александра Дмитриевича. На одном снимке он со своими детьми – дочерью Любовью и сыном Геннадием. На другом – на набережной, в 1951 году работал заместителем начальника Вышневолоцкой пожарной охраны.

Случайно (а может быть, и нет) на пол упала фотография военных лет. Видимо, отклеилась. Он в гимнастерке, в начищенных сапогах гордо шагает по немецкой брусчатке. А на обратной стороне строки, адресованные матери Евдокии Михайловне:

«Как долго в разлуке мы были, мама, потерялись в той суровой войне. Я горя хлебнул, но и счастье видал, и в немцев проклятых стрелял. И вот сейчас настал тот светлый час, что увижу вас. Еду обратно домой, немного хмельной. Улыбаюсь: теперь по штату мы – сваты, а не солдаты. Закончилась война. Мама, родная, ура!».

Так обнаружилась и еще одна забытая семейная реликвия. Сколько их еще уготовит судьба?..

Автор: Вера Зингеева